Новости Европы
история и события Европы
Вот такая она - Европа! Как говорится - не дай Бог!
"В 2005 году в Москве я вышла замуж за гражданина Норвегии.
Моему сыну было тогда 7 лет.
Мы поехали жить в Норвегию, в коммуну Аурског-Хёкланд в деревню Аурског.
Тогда я еще не знала, что полвека назад Норвегия была страной, по уровню цивилизованности сравнимой со странами Центральной Африки.
В 1905 году Норвегия впервые перестала быть зависимой не только от Дании, но и от Швеции.
Эта страна как была, так и осталась государством крепостных, причём, барина ее жители никогда не видели. Только платили оброк.
Развития культуры не было. Жители говорили то на датском, то на шведском языках- то есть на языках поработителей.
Позже эти языки смешали и сделали один искусственный язык, называемый букмолом. Хотя и сейчас каждая семья в Норвегии говорит на своем собственном диалекте.
До сих пор языкового государственного стандарта в Норвегии не существует.
Можно было бы сказать, что это страна только сейчас формируется, если бы не шел встречный процесс.
Норвежское общество стремительно морально деградирует, копируя американские законы и порядки.
Нефть нашли в море 50 лет назад.
Ясно, что страна, у которой отсутствовали наука и культура, не могла обладать технологиями добычи нефти из моря.
Норвегия воспользовалась иностранной научно-технологической помощью.
Всё это я узнала потом.
Когда я покидала Россию, я знала только то, что в Норвегии- самый высокий в мире уровень жизни.
Несмотря на то, что я закончила факультет журналистики МГУ и являюсь кандидатом филологических наук, Норвегия не признала моё образование.
Мне предложили работать учительницей в соседней с нашей Фет-коммуне в сельской школе нового типа- по прогрессивному датскому образцу под названием "Риддерсанд", что в переводе означает "школа рыцарей".
В сравнении с нашей российской системой все норвежские школьные госпрограммы выглядят как, по сути, для умственно отсталых.
С 1-го по 7-й классы- там начальная школа.
Задача государственной программы- выучить алфавит до 13 лет и научить детей считать- читать ценники в магазинах.
Вслух в классе читать нельзя, потому что "стыдно".
Специальный учитель выводит ребенка в коридор, и только там, чтобы не позорить "малыша", слушает, как он читает.
Учитель имеет право разобрать с детьми два примера по математике в день, если дети не усвоят материал, то через три дня еще раз пытается им объяснить пройденное.
Домашнее задание на неделю- пять слов по-английски или восемь, на усмотрение ребенка.
Самая богатая страна мира не кормит детей в школе и в детском саду.
Вернее, кормят некой бурдой под названием "томатный суп" из пакета один раз в неделю.
Это именно так, в детских садах как государственных, так и частных, — еда только раз в неделю!
Мой старший сын учился в России в обычной школе.
Поэтому в Норвегии он стал вундеркиндом.
До 7-го класса он не учил ничего — там не надо учить.
В школах висят объявления: "Если родители попросят тебя сделать уроки — позвони. Мы поможем освободить тебя от таких родителей".
Единственным способом тренировки памяти сына стало пианино.
Я говорила: "Только пикни где-нибудь, что у тебя такая требовательная мама…"
Норвежская школа — это пример полной деградации образования.
Литературы нет, истории нет, физики нет, химии нет, естествознания нет.
Есть природоведение, называется "обзор".
Дети окружающий мир изучают в общих чертах.
Они знают, что Вторая мировая война была.
Все остальные подробности — это насилие над ребенком и его психикой.
С медициной в Норвегии просто беда!
Нам нужно было удалить родинку — у Саши теперь шрам в 5 см, его располосовали ножом.
Хирург из Осло, с 20-летним стажем, очередь к которому мы ждали больше семи месяцев, — этот хирург сработал, как сельский ветеринар.
Следует знать, что врачей в Норвегии нет.
Ведь для этого надо много лет учиться в университете.
Поэтому докторов вербуют кое-как по всей Западной Европе.
Нам повезло, что родинку не стала удалять наш участковый сельский врач в Бьорклангене.
То была дама из Восточной Германии.
Она нам прямо сказала: "Вы знаете, я никогда этого не делала. Я работала в Германии в страховой компании. Там было так: если кто-то ногу сломал, то я приезжала и говорила: да, это нога сломана".
А потом она вдруг добавила: "Не волнуйтесь, я все сделаю…".
На голубом глазу открыла при нас медицинский справочник и говорит: "Так, здесь написано: намочите ватку спиртом, протрите это место…".
Я, конечно, взяла сына в охапку и на выход…
Несчастье случилось через шесть лет моего пребывания в Норвегии.
Я ничего не знала об их системе "Барневарн".
Я жила своими заботами: работа, дом, семья…
Жила, мало вникая в государственное устройство страны, в которую переселилась.
У кого-то, я слышала, отбирали детей, но я же была нормальной матерью.
Я развелась с мужем через три года совместной жизни, после рождения второго сына.
Это был конфликт культур.
Мне сейчас говорят: "Зато там в каждом деревенском доме есть унитаз и душевая кабина".
Да, — отвечаю я на это, — но при этом норвежцы по привычке ходят мочиться за дом.
Три года я с детьми прожила одна.
Взяла кредит в банке, купила квартиру, наладила нормальную жизнь, никогда не была социальным клиентом: работала, уделяла достаточное время детям.
Дети были только со мной.
Поскольку папа обижал сына от первого брака, я поставила вопрос, что не будет никаких свиданий.
С маленьким по закону он был обязан встречаться.
Я держалась, как могла, чтобы ребёнок у отца не ночевал — была угроза избиения.
Но детский сад, иные госструктуры давили на меня, чтобы я отдавала ребёнка.
Поэтому маленький сын оставался у отца сначала по два часа в субботу или воскресенье.
Но последний раз провёл у него почти неделю — ребёнок был с температурой, когда он его увез в тридцатиградусный мороз к родственникам в Тронхейм.
В 2011 году, седьмого марта я пошла в полицию поселка Бьоркеланген (Bjorlelangen), потому что мой маленький мальчик рассказал, что тети и дяди, родственники его папы, делали ему больно в ротик и в попочку.
Рассказал о вещах, в которые я не могла поначалу поверить.
Есть в Норвегии некая народная традиция, увязанная на интиме с детками: с мальчиками и девочками, — учиняемая кровными родственниками, с последующей передачей их соседям.
Поверить в этот бред или ад — я поначалу не могла.
Я написала заявление в полицию.
Восьмого марта нас пригласили в службу опеки детей Барневарн.
Допрос длился шесть часов. Была только я и мои двое детей.
У них есть образцово-показательная система защиты детей, созданная для вида, что они борются с инцестом.
Потом я поняла, что центры Барневарн, имеющиеся в каждой деревне, нужны только для того, чтобы выявить проговорившегося ребенка и недовольную мать или отца и изолировать их, наказать.
Из газет я узнала про случай, когда девочку, семи или восьми лет, суд приговорил оплатить судебные издержки и выплатить компенсацию насильнику на содержание его в тюрьме.
В Норвегии все повернуто с ног на голову.
Педофилия, по сути, не является преступлением.
Восьмого марта 2011 года у меня изъяли первый раз двоих детей.
Изъятие происходит так: ребёнок не возвращается из детского сада или из школы, то есть практически крадется у вас, исчезает.
Это потому, что его прячут от вас на секретном адресе.
В тот день мне сказали: "Вы понимаете, такая ситуация, вы рассказываете о насилии над ребенком. Нам нужно, чтобы вас освидетельствовал врач и сказал, что вы здоровы".
Я не отказывалась. Поликлиника была в десяти минутах езды на машине.
Меня в неё посадила сотрудница Барневарн, сказав: "Мы вам поможем, поиграем с вашими детьми".
Дети остались не где-нибудь, а в службе защиты детей.
Сейчас я понимаю, это было неправомерно.
Когда я доехала до поликлиники, старший сын Саша, ему было тогда 13 лет, позвонил и сказал: "Мама, нас увозят в приемную семью".
Я была на расстоянии десяти километров от детей, которых увозили на секретный адрес.
По местному закону, детей изымают без предъявления каких бы то ни было бумаг.
Единственное, что я могла, — взять себя в руки.
Плакать в Норвегии запрещено, это расценивается как болезнь, и Барневарн к тебе может применить принудительную психиатрию.
Оказывается, в Норвегии есть государственный план, квота на изъятие детей у родителей.
Органы опеки даже соревнуются по его выполнению — это своего рода госсоревнование.
Графики, диаграммы публикуются каждый квартал — сколько детей в каком районе отобрали.
Специалисты называют цифру — 10 000 крон (это примерно 50 000 рублей) в день.
Такую сумму получает новая семья за одного приёмного ребенка, причем, любого.
Отдельный агент организации Барневарн получает из госбюджета огромную премию за разорение родового гнезда, за кражу потомства.
Так происходит во всех скандинавских странах.
Причем, приёмный родитель может выбрать детей, как на рынке.
Например, вам понравилась вот та русская, голубоглазая девочка, и вы именно ее хотите взять в приёмыши.
Тогда вам достаточно только позвонить в Барневарн и сказать: "Я готов, у меня есть небольшая комната для приемыша…"
И называете имя. Вам именно его тут же доставят.
То есть сначала находится "наёмная" семья, а уже потом у кровных родителей изымается "под заказ" ребёнок.
Пособие приюту на ребёнка в Норвегии составляет примерно двенадцать миллионов рублей в год.
А если вы ребёнка делаете инвалидом, вы получаете еще больше пособий и дотаций.
Чем больше травм, тем выгоднее приюту, который является ничем иным, как тюрьмой семейного типа.
Согласно статистике, опубликованной в газетах Норвегии, из каждых десяти новорожденных детей, только два ребенка рожают норвежцы, а восемь из этих десяти рождается у мигрантов.
Мигранты дают здоровое население Норвегии, потому что у них близкородственные браки не практикуются.
Больше всего в Барневарн попало детей, рожденных на территории Норвегии от русских.
То есть русских детей отбирают в первую очередь.
Практически все дети, рожденные от одного или двух русских родителей, ставятся на учет в Барневарн и состоят в группе риска.
Они претенденты "номер один" на отбирание.
Чуть ли не каждый месяц в Норвегии кончает жизнь самоубийством одна российская женщина.
Потому что когда к вам приходят и отбирают у вас детей, вы безоружны, вы — один на один с Системой.
Вам говорят: "Ты делаешь омлет не по норвежскому рецепту. Ты заставляешь ребенка мыть руки. Ты хромаешь, не можешь сидеть с ребенком в песочнице. Значит, ты — плохая мать, ребенка мы отбираем!".
Система защиты детей в Норвегии построена на презумпции виновности родителей.
Родитель виновен заведомо.
На родителей вываливается море лжи. Начинается все с простого утверждения: "Вы хотите уехать в Россию".
И вы не можете этого опровергнуть, ведь у вас есть родственники в России.
Вас постоянно ставят в ситуацию, когда вы должны оправдываться.
И вы понимаете, что оправдаться невозможно.
Одному вам не остановить норвежскую государственную машину, построенную на баснословных премиях адвокатам, сотрудникам опеки, судьям, психологам, психиатрам, приемным родителям, экспертам и прочим…
Премии выдаются за каждого изъятого голубоглазого малыша.
У вас нет шансов спасти своего сына или дочь от норвежского приюта, увы.
Я прошла все инстанции норвежских судов.
Всё схвачено, везде коррупция. Дети — это товар. Их не возвращают.
Все материалы русской прессы о моих детях переводились адвокатом Барневарн и использовались в качестве обвинения на суде. "Она сумасшедшая, она защищает своего ребенка в прессе!"
На Западе нет свободы прессы в отношении детей. Апеллировать к обществу невозможно.
Там действует закон о конфиденциальности, который активно проталкивается сейчас и в России.
Министерство по делам детей в Норвегии называется "буквально" чуть ли ни Министерством по делам детей и равноправию всех форм сексуального разнообразия.
Сексуальные меньшинства в Норвегии — это уже совсем не меньшинства.
Натуралы — это меньшинство…
Имеющиеся в свободном доступе материалы социологов свидетельствуют: к 2050 году Норвегия будет на девяносто процентов гомо-страной.
Что понимается под "гомо", нам трудно себе представить.
Говорят, что наше российское представление о "геях" и "лесбиянках" — это прошлый век.
На Западе легализовано как минимум тридцать видов нетрадиционного брака.
Самая "передовая" в этом плане страна — Норвегия, там "мужчина" и "женщина" — это отживающие понятия.
И не случайно в Норвегии нет возможности защитить ребёнка, рожденного в натуральной семье.
Я тоже когда-то пребывала в полном неведении относительно того, что во всей Европе введены сексуальные стандарты, которые регламентируют воспитание детей в определенном ключе.
Этот регламент обязателен для всех стран, подписавших соответствующую конвенцию, принятие которой активно лоббируется сейчас в России.
Там прямым текстом говорится, что родители совместно с медиками и детсадовскими работниками обязаны учить крохотных детей "разным видам любви".
А специальный раздел этого общеевропейского сексстандарта сообщает, почему учить европейских детей мастурбации родители и сотрудники детсадов обязаны строго до четырех лет и никак не позже.
На стр. 46 упомянутого документа указывается, что новорожденный должен осознать свою "гендерную идентичность".
Приказным секспросветом уже в час рождения ваш ребенок обязан определиться, кто он: гей, лесбиянка, бисексуал, трансвестит или трассексуал.
А так как из равноправия гендеров понятия "мужчина" и "женщина" исключены, то вывод делайте сами.
Если ваш ребенок все же не выберет "гендер", то ему в этом помогут всемогущая норвежская Барневарн или финская Ластенсуоелу, немецкий Югендамт и т.д.
Норвегия чуть ли не одна из первых в мире стран создала научно-исследовательский институт при Осло-Университете, который изучает суициды детей от 0 до 7 лет.
На взгляд обывателя, очень странно.
Как же новорожденный ребёнок может покончить с собой?
А на взгляд местной Барневарн это естественно.
Если дети после садистских оргий действительно погибают, то тогда официально это можно списать на "суицид".
Ирина Бергсет (Фролова), 47 лет, родилась в Нововолынске (Украина), выросла в Сочи.
Окончила журфак МГУ, кандидат филологических наук. Работала в аппарате Госдумы. Есть ребенок Саша от первого брака.
В Москве познакомилась с гражданином Норвегии Куртом Бергсетом, рабочим на морской нефтедобывающей платформе. Летом 2005 года сыграли свадьбу.
3 января 2007 года родила сына Мишу (по паспорту - Бьорн Микаэль Бергсет).
В 2008 году сбежала от мужа из-за - как сама говорит - несовместимых культурнологических противоречий. О педофильных наклонностях Курта узнала позже.
Самостоятельно сняла (затем купила) квартиру, работала на факультете журналистики в Осло, затем в сельской школе.
Сын Александр в возрасте 13 лет бежал из Норвегии в Россию.
Побег организовал известный польский детектив Кшиштоф Рутковский, которого в Норвегии называют Рембо, а в Польше - Агент 007.
На границе, при попытке въезда в Калининградскую область, Ирину с сыном задержали по запросу властей Норвегии.
Благодаря помощи Павла Астахова и МИДа вернулись в Россию.
zen.yandex.ru
15/11/20
НОВОСТИ МИРА Est.2018 +7 (909) 995-9523 orbi.project@ya.ru